Ещё более определённо эта точка зрения выражена в описании татарского карательного похода против Твери, содержащемся в московской летописи: « [Татары] шедъ ратью, плениша Тферь и Кашинъ и прочия городы и волости, и села, и все княжение Тферское взяша и пусто сътвориша, и бысть тогда земли великая тягость и много томлениа, множества ради грехъ нашихъ, кровь хрестианская проливаема бываше отъ поганыхъ Татаръ, овыхъ въ полонъ поведоша, а другиа мечи изсекоша, а иныа стрелами истреляше и всякимъ оружиемъ погубиша и смерти предаша, а князь Александръ побежалъ съ Тфери въ Псковъ. Того же лета убиша князя Ивана Ярославичя Рязанскаго. Великии же Спасъ милостивыи человеколюбецъ Господь своею милостию заступилъ благовернаго князя нашего Ивана Даниловичя и его ради Москву и всю его отчину отъ иноплеменникъ, отъ поганыхъ Татаръ»94. Вспомним, что речь идёт о военных действиях против княжества, бывшего тогда злейшим врагом Москвы. Тем не менее, симпатии московской княжеской летописи здесь целиком на стороне страдающих тверичей, а отношение к татарам целиком враждебное, хотя они, как казалось бы, действуют в интересах московского князя. Однако его собственное положение и положение его княжества при этом оказывается чрезвычайно шатким, несмотря на внешнюю лояльность по отношению к татарам, – летописец приписывает спасение Москвы от татарского погрома только божьей милости.
Об отношении Ивана Калиты к Орде можно судить не только по памятникам московской письменности. Показательно строительство им в Кремле собора Архангела Михаила, ставшего усыпальницей московских князей, и прежде всего дата его освящения: «Дата закладки Архангельского собора неизвестна. Освящен он был 20 сентября 1333 г. Это единственный случай, когда, по сведениям летописи, новый каменный храм в московском Кремле освятил сам митрополит Феогност. 20 сентября отмечалась память князя Михаила Черниговского, убитого в Орде в 1246 г. за отказ поклониться местным святыням. Имя этого князя символизировало готовность к самопожертвованию, непокорность Орде. Особой популярностью пользовался Михаил Черниговский в ростовской и брянско-черниговской землях, то есть как раз в тех районах, откуда шел основной поток переселенцев в московское княжество. Освящение Архангельского собора в день памяти Михаила Черниговского означало поминовение погибших от рук ордынцев и обещание отомстить за них. Этот образ прочно вошел в московский „пантеон“ и московское искусство. Михаил Черниговский и погибший вместе с ним боярин Федор представлены в росписи московского Благовещенского собора 1508 г., многие сюжеты которой восходят к росписи 1405 г. (Интересна композиционная деталь этой росписи: композиция „Чудо Георгия о змие“, символизировавшая победу над вековым врагом Руси – Золотой Ордой, зрительно как бы опирается на фигуры Михаила Черниговского и его боярина Федора. Это сочетание самостоятельных композиций создает своеобразный живописный диптих, выражающий мысль о подвиге и самопожертвовании как подлинной основе торжества Руси над врагом.)»95.
Александр Михайлович не оказал сопротивления татарам, а ещё до прихода ордынской рати бежал из Твери. Сначала он попытался закрепиться в Новгороде, однако новгородцы, следуя своей традиционной вражде с тверскими князьями, отказались его принять. Тверских наместников в Новгороде сменили московские: «И присла князь Олександръ послы к новгородцемъ, хотя бечи в Новъгород, и не прияша его. Того же лета присла князь Иванъ Даниловичь наместникы своя в Новъгород…»96. В отличие от Новгорода, Псков согласился дать убежище тверскому князю: «Великий же князь Александрь Михайловичь, не трьпя безбожныхъ крамолы, оставль княжение Руское и вся отечества своа, и иде въ Пъсковъ съ княгынею и съ детми своими, и пребысть въ Пьскове»97.
В отношении великого княжения хан Узбек принял необычное решение, разделив его между Суздалем и Москвой. Владимир с великокняжеским титулом и Поволжье достались суздальскому князю, который также участвовал в походе на Тверь, а Великий Новгород и Кострома – московскому: «Озбякъ поделилъ княжение имъ: князю Ивану Даниловичю Новъгородъ и Кострому, половина княжения; а Суждальскому князю Александру Васильевичю далъ Володимеръ и Поволжье»98. В этом очевидно проявилось желание Орды ослабить власть великих князей владимирских, чтобы не допустить с их стороны неповиновения, которое случалось в предыдущие годы.
Только в 1331 г., после смерти Александра Васильевича Суздальского, Ивану Калите удалось добиться в Орде передачи ему всего великого княжения и вдобавок к нему половины Ростова. Принять это решение, явно противоречащее интересам ордынской власти, татар побудили обильные дары московского князя. Для покрытия своих долгов Калита в 1332 г. потребовал от Новгорода выплаты закамского серебра, что привело к первому в истории московско-новгородских отношений конфликту: «Великыи князь Иванъ приде изъ Орды и възверже гневъ на Новъгородъ, прося у нихъ серебра закамьского, и в томъ взя Торжекъ и Бежичьскыи верхъ за новгородскую измену»99. Отношения Калиты с Новгородом были восстановлены в 1334 г.
Видимо, именно с долговыми вопросами была связана поездка московского князя в Орду зимой 1332—1333 гг. Следующая поездка Ивана Даниловича к хану состоялась зимой 1336—1337 гг. Тогда он «прииде изо Орды съ пожалованиемъ въ свою отчину»100. По всей видимости, Калите удалось добиться присоединения к великому княжению выморочного Галицкого княжества, последний князь которого Фёдор умер в 1335 г.
В это время Ивану Даниловичу пришлось вновь столкнуться с Александром Михайловичем Тверским. Ещё в 1328 г. московские и новгородские послы ездили в Псков, чтобы передать бежавшему туда тверскому князю приказ хана Узбека явиться в Орду: «Ходи князь великыи Иванъ Данилович и Костянтинъ Михаилович, а новгородци от себе послаша Федора Колесницю, въ Орду кь цесареви; и отпусти я цесарь, повелевъ искати князя Александра. И посла князь Иванъ свои послы, а новгородци от себе владыку Моисия и Аврама тысячьского къ князю Олександру въ Пльсковъ, веляче ему, абы пошелъ въ Орду, и не послуша»101.
В следующем году Калита лично явился в Новгород вместе с другими низовскими князьями и возглавил поход на Псков, который вынудил псковичей изгнать от себя Александра Михайловича Тверского: «Приде в Новъгород на столъ князь великыи Иванъ Даниловичь, внукъ Олександровъ, марта 26, на сборъ архангела Гаврила; бяху же с ним и тферьскыи князи Костянтинъ и Василии, и Олександръ Суждальскыи, и иныхъ много русскыхъ князии… Того же лета поиде князь Иванъ со всеми князи и с Новымьгородомь къ Пльскову ратью; и уведавше пльсковичи, выпровадиша князя Олександра от себе, а къ князю Ивану и к новгородцемъ прислаша послы с поклономь въ Опоку, и докончаша миръ»102. Александр бежал в Литву, но в 1331 г. вернулся и сел в Пскове в качестве вассала великого князя литовского Гедимина: «…плесковици изменили крестьное целование к Новуграду, посадиле собе князя Александра из литовъскыя рукы»103. С этого момента Литва становится постоянным фактором ордынской политики Москвы, поэтому необходимо вкратце разобрать её собственные отношения с татарами.
Самое раннее свидетельство о подобных отношениях датируется 1319 годом. В этом году состоялось сражение между войсками Литвы и Тевтонского ордена, в котором, согласно сообщению Мацея Стрыйковского, передовой отряд великого князя Гедимина составляли татары104. Это свидетельствует о союзных отношениях между Литвой и Ордой, включавших оказание военной поддержки. Кроме того, татары уже тогда начали селиться на землях Великого княжества Литовского. Под 1324 г. анналист Францисканского ордена сообщает: «Наши братья, отправленные для обращения в христианскую веру литовских земель, нашли весь народ погружённый в язычестве, поклоняющийся огню, и между ними скифов, пришельцев из владений какого-то хана (Chani), и которые в своих молитвах употребляют азиатский язык»105.
Перемену в дружественные литовско-татарские отношения внесли события 1323 г. В этом году погибли последние галицко-волынские князья Лев и Андрей Юрьевичи. В их землях образовался политический вакуум, которым не преминул воспользоваться великий князь Литвы Гедимин, чтобы подчинить их своей власти. В 1323 г. он захватил Волынскую землю (Галицкая земля ещё до этого была захвачена поляками и венграми), а в 1324 г. – Киевское княжество. Подобные действия не могли не вызвать реакции со стороны Орды, обладавшей верховной властью над Галицко-Волынским и Киевским княжествами. По сообщению Мацея Стрыйковского, в составе волынских и киевских полков во время войны с Литвою находились татарские отряды106. Русское летописание также сообщает о войне между Ордой и Литвой в 1324 г.: «царь Азбяк посылал князей Литвы воевати; и много зла сотвориша Литве, и со многим полоном приидоша во Орду»107.
